Тот, кого легко потерять среди облаков...

С чего обычно начинается биография грифона? Конечно же, с яйца, самого обыкновенного, скорлупы плюс желтка, плюс белка. Равно что? Правильно! При прохождении некоторого промежутка времени из этих «компонентов» логично сочетающихся между собой получается полупернатая-полупушистая, новая жизнь. Новая личность. Новое начало.
Стоило ему с горем по палам расколоть окружающую его белую стену, и он, наконец, вдохнул свежего воздуха в свои маленькие легкие, и издал свой первый клич. Хотя это больше было похоже на писк птенца, но довольство победы над скорлупкой делало это именно кличем. Но стоило ему смолкнуть, судьба швырнула его в самое, наверное, не удачное окружение – Родители. Взрослые, часто ругающиеся и спорящие, по любому поводу, и проигрывая в одном споре, каждый делал ставку на отыгрыш в следующем споре. Вот так и сейчас – стоило половинкам скорлупы распасться в стороны, как к нему метнулись мать и отец.
- Ну, чьи у него глаза? Золотистые или зеленые? Помни, если золотистые – ты мне должен двадцать бит! – послышался голос матери – бойкой золотистой грифонши.
На удивление обеих сторон спора малыш не имел цвета глаз. Вообще цвета. Белесое, полупрозрачное оперение, прозрачные коготки, и лишь чуть-чуть серый клюв.
- Вот те на!.. Безцветыш. – буркнул отец, явно намекая, что в споре взяла верх ничья, и оба они остались при своем.
- Такое вообще возможно? – удивилась мать.
- Как видишь. Только энта фиговина редкая – единица на косую и то не приходится. – Простецки заявил грифон-папа.
- Хочешь сказать он особенный?
- Ага. Как бит мятый! И есть – и вроде нет. – Махнул орлиной лапой грифон.
- Говори по-грифоньи, Дискорд тебя дери! – Вспылила мать.
- Уродом вырастет. Пустышка. Слабак. Разгильдяй. Выродок. – Словно молотком по голове отчеканил он, кого они породили на свет.
…Не распуская ни слухов, ни духов о рождении безцветыша, да и вообще малыша – его отдали в летную школу в Клаутсдэйле. Да и как отдали – оставили у дверей и удалились. С того самого момента остался малыш без родителей. Благо его заметили и приютили, один пожилой грифон взял его к себе.
Хоть и альбиносы сами по себе существа зачастую интересные, и особые физически, так и по складу характера – им крайне нелегко по началу жизни. Нет, это не из-за постоянных тычков и насмешек на цвет. Дело куда серьезнее. Их кожа не имея окраски, не может выделять витамин D при воздействии ультрафиолета, то бишь солнечного цвета, и в «плюс» ко всему легко обгорают на солнце под прямым светом. Также понижена и выносливость, и пара других показателей. Неизвестно откуда, нынешний опекун знал это. Вычитал где, али видел не понаслышке – остается за страницами нашей истории. Правильное питание, и хорошее воспитание – лучший вариант в данном случае, как и поступил Лоренц. Кстати Лоренц – так звали пожилого грифона, познавшего жизнь со всех ее как положительных, так и отрицательных сторон. Строгий, но в тоже время учтивый, он вырастил из хрупкого безцветыша ловкого, проворного и изящного, белоснежного юнца. И именно он нарек его Уайт Винг, даровав ему такое же, как и сам юнец, белоснежное имя. После того как юнец окреп, Лоренц стал обучать его защищаться, и драться. Невесть где, добывая небольших учебных манекенов на каждую новую тренировку, он заставлял атаковать их.
- Не плохо. Но нелепо. – Цокнул клювом Лоренц, подойдя ближе и ткнув пальцем на несколько точек, сказал – Бей сюда и сюда в первую очередь. Это оглушит противника, и он станет беспомощен. И запомни – Бей сжатым кулаком, а не когтями – ты только обороняешься.
Юнец, немного запыхавшись, кивнул и как только учитель отошел, с новыми силами нанес несколько ударов по указанным точкам. Пожилой грифон только кивнул, добавив «отрабатывай эти удары. Они не раз спасут твою честь, а возможно и жизнь»
Сколько это продолжалось Уайти уже и не помнит, настолько усердно он тренировался, учился, пытаясь хоть чем-то вызвать улыбку и похвалу пожилого учителя и того, кого так хотел назвать своим отцом, но Лоренц не позволял ему этого делать. Почему? Неизвестно…
Через некоторое время юнец стал еще проворнее и ловчее, в плюс ко всему прибавилась прыть, и скорая смекалка, помогающая, когда необходимо импровизировать на месте, не имя плана. Что-что, а чтобы добавить последнее качество, тренировки были весьма необычные – Лоренц летал с Уайти по разным местам, и давал задачу, описывая, что бы могло происходить, и каковыми бы могли быть последствия. От Уайта требовалось найти решение за максимально быстрое время – если он не укладывался во все меньший промежуток времени, то его своеобразно наказывали. Как? Всегда по-разному. Иногда очень колко упрекали, иногда заставляли прибираться четырежды в день.
Однажды тренировки закончились, и Лоренц сказал, что Уайт готов к поступлению в школу. Именно в ту, у дверей которой он его однажды нашел, а именно Летной школы Клаутсдэйла…
Занятия… Тренировки… Маломальское общение со сверстниками… Пассивный взгляд на вещи зародился в душе юного альбиноса. Среди всех он был как «белая ворона». Но что поделать, деваться от этого некуда, и пришлось просто смириться. Далеко не все сверстники были дружелюбны, а некоторые вовсе агрессивны. Чего нельзя сказать про пегасов – они в отличие от грифонов не задирали его и относились к нему спокойно.
Продолжая обучаться уже в школе, Уайт оттачивал свои навыки полета. Пускай ему не хватало выносливости для долгих полетов как остальным, но с его ловкостью и прытью – короткие полеты и резкие фигуры все более профессионального пилотажа – ему в этом почти не было равных…
- Эй, белесый, ты в курсе, что далеко не всем нравится, что ты летаешь лучше нас? – Вдруг после занятий подошли к нему троица грифонов, явно с недружелюбными намерениями. Уайт понял это моментально. И исход этого события он понял все также моментально: Улететь от них он не сможет – пускай он и быстрее, но радиус его полета ограничен, в отличие от них. Нагнав, ему достанется, причем втрое больше, ведь в таком раскладе он будет выдохшийся. Или он спрячется – тогда будет уничтожена его честь и он останется трусом. Если же драка будет здесь и сейчас – у него все шансы удачно защититься. Есть еще макроскопический шанс, что подействует сила слова...
- Зависть – плохое чувство. – Спокойно произнес Уайт.
- Да ладно? Похоже, кто-то сейчас доумничает. – Словно бык, увидевший красную тряпку, обидчик напружинился для прыжка. Толчок и он когтями вперед летит на альбиноса... Лоренц всегда учил, в какие точки нужно бить, чтобы бой закончился, толком не начавшись. Одна из таких точек и была взята на прицел. Уайт даже не уклонился от когтей, напротив, он выбросил вперед сжатую в кулак орлиную лапу, словно бросил камень – без замаха. Центр грудины обидчика «поймал» этот удар, и только характерное «ГАХ!» вырвалось из клюва. Дыхание того перехватило и он по инерции упал.
- Он одним ударом свалил Лукса! Вали его! – послышалось от одного из грифонов…
Из той драки он ушел только с поцарапанным боком, но повреждения были незначительны. Те трое валялись там оглушенные, но в целом невредимые. Кто просто вырубленный, кто валялся и, кашляя, восстанавливал дыхание, жадно хватая воздух…
Наконец занятия закончились, выпускник полетной школы становился все более самостоятельным, но до сих пор жил у Лоренца, который со временем становился все более странным. Старость брала свое, и незримая костяная рука уже манила его к себе. Но он об этом молчал, оставляя Уайта в неведении. Однажды он велел ему позвать одного старого знакомого Лоренца, а самому прогулять где-нибудь до вечера. Передав приглашение, Уайт остановился в небесном кафе, где провел почти весь остаток дня…
Когда стало смеркаться, грифон-альбинос отправился домой. Приближаясь к дому, он заметил, что внутри нет света. Войдя, он сообщил что вернулся. Но никто не ответил. Не было даже привычного «угу», которое оповещало, что он был услышан. Это удивило Уайта, и он наскоро обошел весь дом. Никого. Ни души. Лишь на столе горела лучина, и рядом лежало несколько листков бумаги. Взяв первый попавшийся из них, он стал читать.
«Настал тот день, что я боялся пропустить. Уайт, настал день твоего совершеннолетия. Именно сейчас, в этот момент, когда ты читаешь это письмо. И наплевать на возраст. Птенец становится грифоном не тогда, когда достигает определенного количества лет, а когда перестает быть ребенком. Близится мой час, и я горд, что успел научить тебя всему, что знал сам. Не ищи меня – то бесполезная трата времени и сил. Все что у меня было – дом, вещи, и деньги в ящике стола в кабинете на втором этаже – все это переходит в твои лапы, в лапы наследника старого летуна. Отлетал я свое, передал тебе свои знания, и с чистой совестью готов отправиться в мир иной. Последнее что я хочу сказать – Молодец. Ты был хорошим, лучшим учеником»…
Сердце альбиноса дрогнуло, глаза заблестели. Старик, так и не похваливши его за все время, дотянул до смертного часа, и только тогда оставил ту самую ценную похвалу на бумаге. Положив бумагу обратно на стол, он понурил голову, когда наконец понял, что произошло. Он вновь один, один на один с судьбой. Но старый грифон в отличие от родных родителей научил его грамоте, научил защищаться и главное – он научил его жить. А теперь еще и оставил дом, вещи, все, что у него было.
- Спасибо Лоренц… - дрогнувшим голосом произнес он вслух. Через некоторое время, придя в себя, он взял другой листок из тех, что лежали на столе. Подписанное завещание, и еще пара-тройка бумаг на имущество. Все легально и без каких-либо подвохов. Теперь он сам себе и дому хозяин... Захотелось выпить сидра, приглушить взбушевавшиеся внутри него чувства.
«Деньги в ящике стола в кабинете…» - вспомнил он. Поднявшись на второй этаж, и заглянув в указанное место, ахнул. Золоченая шкатулка и небольшая книга. В шкатулке внушительная горка монет, и амулет с загадочной руной, и без каких-либо подписей на обороте. На книге ни заголовка, ни автора, и лишь открыв форзац, Уайт заметил… «Личный дневник»… Стало плевать на то, что время уже почти полночь. Открыв первую страницу, он углубился в чтение, позабыв о времени вовсе. Перед ним раскрылась вся история учителя и опекуна, что о своем прошлом говорил крайне обрывчато. Как он жил. Как учился. Как находил. Как любил. Как терял. Как был однажды преданным, брошенным всеми… «…Теперь мне нечего терять, кроме ошибок – подумал я, и хотел было улететь из города. Но пролетая мимо школы, и найдя там малыша-альбиноса, я понял, что это будет лишь побегом от проблем. Я решил вырастить его как собственного сына, дать ему шанс прожить лучшей, чем моей жизнью…» - прочел он одну из строк, и все его существо будто прострелило. Осознание того, что Лоренц подобрал его в тот момент, когда от него отвернулись практически все.
- В такой момент все опускают лапы и сдаются, а он! - Почти воскликнул Уайт, но понял, что учитель сделал все правильно. Он не сдался. И даже из последних жизненных сил сделал Уайта таким, какой он сейчас есть. Был сильным до самого конца. Обронив слезу, Уайт Винг поклялся, что будет таким же сильным, каким был его учитель, и что не сдастся даже тогда, когда даже не будет надежды.
Закрыв дневник, он взглянул в окно – уже было утро, медленно переходящее в день. Только что пережитая боль и счастье в один и тот же момент, подействовали на его характер точно также как ледяная вода, вылитая на кованную, раскаленную сталь. А именно – закалили в нем последнюю черту: Не сдаваться никогда. Никогда. Что бы ни случилось.
- Теперь я должен воспользоваться данным мне шансом, и прожить свою жизнь достойно, ведь так, Лоренц? - Спросил в пространство Белый грифон.
Лишь чувство голода вернуло его в реальность. Взяв несколько монет, и выйдя из дома, он направился в то кафе, где провел предыдущий день…
- Вейтрис, мне пару кексов, и кружку сидра, пожалуйста – окликнул он официантку, озвучил заказ, остановившись у одного из столиков.
Когда прошенное принесли, он расплатился, и принялся за кексы. Покончив с ними, он задумался за кружкой сидра – что же делать теперь. Еще вчера дни обычно были заняты выполнением мелких поручений, тренировками, и лишь только вечер выдавался свободным. Теперь же – двадцать четыре часа свободного времени, твори что угодно!
«Когда Лоренц хотел улететь из Клаутсдэйла, он хотел убежать от проблем. У меня проблем нет, а значит, желание покинуть этот город – всего лишь желание отправиться в путешествие» - Решил он стать странником. Прикончив наконец-таки сидр и оставив деревянную кружку на столе, он отправился домой. Через некоторое время, будучи собранным в путь он встал в дверном проеме.
- А мне есть, что терять, и у меня пока нет ошибок. – Произнес он с улыбкой, проведя лапой по дверному косяку, прощаясь с родным ему уголком. Заперев дверь, он взмахнул изящными крыльями. Наугад выбрав сторону, он пустился в путь, куда глаза глядят, совершенно не планируя своего пути…